Я родился в Кагосиме после периода Эдо, на краю префектуры, рано стал силён духом.
В четыре активно сочинял хокку, в хойкуэн юные гейши впервые показали мне цветок лотоса.
Потом додзё, смердящее кимоно, поединки, саке, так я становился воином.
Воровал йены в монастыре, в восемь начал курить, в одиннадцать впервые придался любви, ушёл из отчего дома, стал тусовать с самураями у дворца.
Гэта и таби, сюзерен издох, стал усиленно тренироваться.
Купил катану, украли в додзё — страшная кара настигла Ятсуко и Кенсё.
Татами, пятна крови, объявили в розыск. Ночью проник в богатый дом с целью кражи, от самураев почёт, время течёт.
От армии скрывался в лесах, сразил чьего-то вассала, одурманенный перебрался к гейше в Токио.
Стали потрошить ниндзя с самураями у Сумиды, убили гайдзина, так вышло.
Оказался во дворце, купил лихого коня, пристрастился к опиуму, избавился от зависимости в боях, спасибо Сёгуну.
Трибунал через год, приговор — смертная казнь, дорога к предкам.
Рассверепел, из зала суда бежал с простаком, ушли в леса, попробовал человечину.
Обоз, торговые караваны, Кагосиме, сижу у братьев по духу.
Новое имя, новый сёгун, новый конь, дали надел земли, горы риса.
Женился, защищаем банкиров, сидим во дворце в Кагосиме. Родился сын, донесли весть о кончине матери, отдыхал пол-года в горячих источниках, устал с гейшами развлекаться.
Парадом до Токио, приём во дворце императора. Не успел покормить голубей, стали говорить про воровство йен в монастыре вспомнили знакомое лицо, взглянули в архивы и поняли — воин не тот, за кого себя выдаёт.
Отвезли в загородный дом, закрыли в подвале как в могиле, требуют сделать харакири, демоны, весь клан вырезали.
Не согласился, и как-то раз заходит их сёгун и ещё один буракумин. Достают катаны, снимают кимоно.
«Не передумал?» — слышу.
«Непоколебим я», — говорю этим мужам.
Я вспомнил вечер, друзей, рыбалку, как с гейшей танцевали. Чёрт возьми, а как в банях было здорово.
Вижу — вытащили из ножен, вспомнил сына, первую катану, бусидо.
Первая катана вошла в руку — больно, ксо. Вторая в щёку угодила, косоглазый буракумин. Выплюнул три зуба на бетон, дальше в ногу и в живот.
Кимоно прихватили, тут уже о своём, обо мне забыли. Кровь наполнила рот, вот и всё, плачет сакура.
